Алимхан эмир бухары. Сейид Мир Мохаммед Алим-хан: биография

Сейи́д Мир Мухамме́д Али́м-хан (перс. سید میر محمد امیر عالم خان ‎; узб. Said Mir Muhammad Olimxon ; 3 января 1880 года , Бухара , Бухарский эмират - 5 мая 1944 года , Кабул , Королевство Афганистан) - последний эмир Бухарского эмирата , правивший до захвата Бухары Красной Армией 2 сентября 1920 года , представитель узбекской династии тюркского рода Мангыт .

Биография

Сейид Мир Мухаммед Алим-хан родился 3 января 1880 года в столице Бухарского эмирата - Бухаре. Отец предшествовавший ему эмир - Сеид Абдулахад-хан , который правил над Бухарским эмиратом в 1885-1910 годах. Дедушка - Сайид Музаффаруддин Бахадур-хан , эмир Бухарского эмирата в 1860-1885 годах.

В 1893 году, в тринадцать лет Алим-хан был послан своим отцом Сеид Абдулахад-ханом в Санкт-Петербург на три года, для изучения науки управления государством и военного дела . Отучившись, в 1896 году он вернулся в Бухарский эмират, получив в России подтверждение статуса наследного принца Бухары.

На деньги Эмира Бухарского в Санкт-Петербурге были выстроены Санкт-Петербургская соборная мечеть и Дом Эмира бухарского . 30 декабря 1915 года произведён в генерал-лейтенанты по Терскому казачьему войску и назначен генерал-адъютантом .

Один из сыновей бухарского эмира Шахмурад (принял фамилию Олимов) отрёкся от отца в 1929 году . Служил в Красной Армии , участвовал в Великой Отечественной войне (на которой потерял ногу), был награждён орденом Красного Знамени , после войны преподавал в Военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева .

Награды

Напишите отзыв о статье "Сейид Алим-хан"

Примечания

Отрывок, характеризующий Сейид Алим-хан

На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.

последний эмир Бухарского эмирата Сейид Мир Мухаммед Алим-хан

Херсонский музей отказался продать уникальную саблю, даже за 100 тысяч долларов.Саблю дамасской стали с эфесом и ножнами из серебра, украшенными искуснейшей гравировкой кубачинских ювелиров, изготовили еще в девятнадцатом веке лично для эмира Бухары Сеид-хана.

Золото эмира Бухары

Удивительный документ обнаружили ученые - профессор исторических наук Н. Назаршоев и доцент исторических наук А. Гафуров - во время работы в Российском государственном архиве социально-политической истории (бывший архив ЦК КПСС). Опись, отпечатанная на пишущей машинке, объемом 48 листов, перечисляла материальные ценности бухарского эмира.

Эмир Бухары Мир-Сеид-Абдул-Ахад в окружении русских офицеров

Бухарский эмир и его свита в Москве в 1896 г. Фотография ГИМ.

Практически ежегодно в СМИ и в Интернете появляются статьи писателей, публицистов, ученых и просто любителей истории, в которых они высказывают гипотезы и предположения о местонахождении золота династии Мангытов. Эта тема является актуальной с момента свержения последнего бухарского эмира Саида Мира Алимхана. Причем, авторы статей стараются, как правило, приписать эмиру как можно больше богатства. Но все, как правило, пишут, что он до своего бегства из Бухары заблаговременно вывез 10 тонн золота на сумму 150 миллионов по тем временам российских рублей, что на сегодняшний день эквивалентно 70 миллионам долларов США.

Орден Благородной Бухары, золотой; 2 - такой же орден низшей степени, серебряный (ГИМ); 3 - золотой знак того же ордена (?); 4-5 - орден Короны государства Бухары; 6-8 - медали За усердие и заслуги (6 - золотая; 7-8 - серебряная и бронзовая, из собрания ГИМ).

Все это сокровище, как утверждается, было спрятано где-то в пещерах Гиссарского хребта. При этом по одной из версий, Саид Алимхан избавился от лишних свидетелей по классическому сценарию: погонщики, которые знали о ценном грузе, были уничтожены доверенным лицом эмира дервишем Давроном и его подручными. Затем последних лишил жизни личный телохранитель эмира Карапуш с гвардейцами, а вскоре сам Карапуш, доложивший эмиру об успешном завершении операции и посвятивший светлейшего в тайны захоронения клада, той же ночью в опочивальне дворца был удавлен личным палачом эмира. Исчезли и гвардейцы - их также умертвили.

В 20-30гг. группы вооруженных всадников, насчитывавшие десятки, а то и сотни человек, проникали на территорию Таджикистана с целью поиска клада. Однако все эти вылазки оказались тщетны. Поиски сокровища нелегально продолжились и в последующие годы. Но клад так и не был обнаружен.

Так существовал все-таки клад, замурованный в Гиссарском хребте? Задавшись таким вопросом, авторы данной статьи решили провести собственное расследование. И начали мы с поиска архивных документов, которые могли бы приоткрыть завесу тайны.

В процессе своей работы в Российском государственном архиве социально-политической истории (бывший архив ЦК КПСС) мы обнаружили любопытный документ. Отпечатанный на пишущей машинке, объемом 48 листов, в нем были описаны материальные ценности бухарского эмира.

Итак…

22 декабря 1920 года, т.е. почти через четыре месяца, после того как был свергнут эмир, члены Государственной комиссии по учету ценностей Бухарской Народной Советской Республики (БНСР) Хайрулла Мухитдинов и Хол-Ходжа Сулейманходжаев доставили на поезде в Ташкент и сдали на хранение в Народный комиссариат финансов Туркестанской АССР ценности, принадлежавшие бухарскому эмиру.

После сдачи ценного груза Государственная комиссия составила соответствующий Акт в двух экземплярах, один из которых передали в Комиссариат финансов Туркестанской республики, а второй - в Назират финансов БНСР.

Ценности, которые были указаны в Акте, имели 1193 порядковых номера (№743 повторяется дважды), упакованы в сундуки и мешки. При вскрытии, они оказались забитыми драгоценными камнями, деньгами, золотом, серебром, медью, одеждой. Из всего этого сокровища мы перечислим только то, что, на наш взгляд, представляет несомненный интерес.

Драгоценные камни были представлены алмазами, бриллиантами, жемчугом, кораллом. Из них: 53 крупных алмаза (вес не указан), 39 бриллиантов крупного размера (138 каратов), более 400 бриллиантов среднего размера (450 каратов), 500 бриллиантов меньше среднего размера (410 каратов), мелкие бриллианты (43 карата). Итого драгоценных камней: 1041 карат, без учета 53 крупных алмазов.

Большинство драгоценных камней инкрустированы в золотые изделия: 1 султан с алмазами и жемчугом, 4 короны, 3 пары серег, 8 брошей, 26 колец, 26 дамских часов, 37 орденов, 11 браслетов, 53 портсигара, 14 поясов с бляхами, 7 звезд (с 5 крупными и средними бриллиантами и 30 мелкими), 43 женских зеркала, орден Белого Орла с 13 бриллиантами, нагрудный портрет Сада Алимхана с 10 крупными и 20.мелкими бриллиантами, бляха с 59 бриллиантами, орден Святого Апостола Андрея Первозванного с 20 бриллиантами, 2 ордена Владимира I степени с 20 бриллиантами и к ним две прицепки с 10 бриллиантами, 5 орденов Станислава I степени с 13 бриллиантами, орден Александра Невского с алмазами, Крест Датский с 14 бриллиантами, Орел Сербский с 5 алмазами, знак «За 25-летнюю службу» с 6 бриллиантами, 3 серебряные персидские звезды с алмазами, 18 серебряных шашек с камнями и эмалью, серебряная пряжка с 21 бриллиантом.

Кроме того, имелись украшения из коралловых бус общим весом 12 фунтов (1 ф. = 0,409кг), жемчужные бусы, обрамленные в золото - 35 ф.

Золото представлено в виде различных украшений - 14 пудов (1п. = 16кг), россыпи - 10 пудов и 4 ф. лома общим весом 4п. и 2 ф., 262 слитка - 12п. и 15ф., российских монет разных достоинств на общую сумму 247600 рублей, бухарских монет на общую сумму 10036 рублей, иностранных монет (1 ф.). В целом, масса золота в украшениях, россыпи, ломе, слитках, монетах, орденах составила 688, 424кг.

Серебро представлено в виде различных предметов и кухонной посуды: вазы, шкатулки, братины, самовары, подносы, ведерки, кувшины, чайники, подстаканники, бокалы, тарелки, кофейники, графины, столовые, десертные и чайные ложки, вилки, ножи. А также музыкальный ящик, различные женские украшения с камнями (не указано, с какими: драгоценными или нет), настольные календари, подзорная труба, бухарские ордена и медали, блюдца, статуэтки, подсвечники, котелки, браслеты, бляхи, портсигары, полоскательницы, часы напольные, часы столовые, доска шахматная с фигурами, супницы, молочники, рюмки, чарки, альбомы, кружки, сахарницы, головные женские уборы, кольца с камнями, ножны, ожерелья, большинство из которых были покрыты эмалью разных цветов, сбруи конские с бляхами.

Но больше всего серебра было представлено в виде слитков и монет в 632 сундуках и 2364 мешках общим весом 6417 п. и 8 ф., что соответствует около 102, 7 тонны.

В 26 сундуках были упакованы бумажные деньги: российские Николаевские на общую сумму 2010 111 рублей, российские Керенские - 923 450 рублей, бухарские - 4 579 980 тилля.

В 180 больших сундуках находилась мануфактура: 63 халата на меху, 46 суконных халатов, 105 - шелковых, 92 - бархатных, 300 - парчовых, 568 - бумажных, 14 различных меховых шкур, 1 пальто с воротником, 10 ковров, 8 кошм, 13 паласов, 47 суконных отрезов, 2897 шелковых отрезов, 52 бархатных отреза, 74 парчовых отреза, 78 шерстяных отрезов, 1156 отрезов из бумажного материала, 415 чалм, 596 разных одеял, 278 шаровар, 1004 рубашки, 436 скатертей, 1228 платков, 746 тюбетеек, 660 пар обуви.

В 8 сундуках были упакованы медные деньги и столовая посуда, общим весом 33 п. и 12 ф.

К Акту имеется приложение, согласно которому все золотые изделия и драгоценные камни прошли экспертную оценку для определения их качества и веса. Оценку давал ювелир Данильсон. Однако, что интересно, вес драгоценных камней, золота и серебра, определенных Данильсоном, является заниженным по сравнению с тем, который приводится в самом Акте.

Мы тоже провели свои подсчеты. По нашим данным, согласно Акту и по курсу сегодняшнего дня, цена эмирского золота (1 тройская унция, или 31,1 грамма = $ 832), если его перевести полностью в лом (688, 424кг), составляет более 18 млн. долларов США. За все серебро, если его тоже перевести в лом (102, 7 тонны), на мировых рынках могли бы сегодня дать свыше 51 млн. долларов (1грамм = $2). За 1041 карат бриллиантов на торговых аукционах «Сотбис» или «Кристи» можно выручить около 34 млн. долларов (1 карат = $32,5 тыс.).

В целом стоимость только этой части казны драгоценностей Мангитов в сумме составляет около 103 млн. долларов, что как минимум на треть перекрывает расчеты поисковиков эмирского клада.

Однако мы бессильны оценить стоимость 53 крупных алмазов (вес не указан), коралловых и жемчужных бус общим весом более 19,2кг.

Что касается алмазов - это самый твердый, красивый и дорогой камень из всех драгоценных камней. В четверке «высших» камней (алмаз, сапфир, изумруд, рубин) он стоит на первом месте. Алмазы всегда ценились безумно высоко не только за красоту и редкость, но и за мистические свойства, которыми они якобы обладали. Самые дорогие алмазы имеют показатели 1/1, то есть, нет цвета, нет дефектов. Из древности пошло название для таких камней «бриллианты чистой воды», т.к. чтобы отличить натуральный кристалл от подделки, его бросали в чистую воду, и он терялся в ней. Следовательно, на наш взгляд, только алмазы бухарского эмира по своей ценности могли бы превосходить все остальные ценности казны.

А можно ли вообще оценить золотые украшения с драгоценными камнями, ведь они все имеют большую художественную ценность. Чего стоит российский орден Святого Апостола Андрея Первозванного. В 2006 году на аукционе «Сотбис» за этот орден давали 428 тысяч долларов. Или единственный в своем роде нагрудный портрет Саида Алимхана, обрамленный 10 крупными и 20 мелкими бриллиантами.

И вот весь этот ценный груз из Бухары был доставлен в Ташкент. И он, вне всякого сомнения, являлся частью казны Саида Алимхана. Однако эти данные не дают ответа на вопрос: это полное состояние эмира или же только его часть? Дело в том, что вся казна Бухарского эмирата состояла, по разным оценкам, из 30-35 миллионов тилля, что соответствовало примерно 90-105 миллионам российских рублей. А 10 тонн золота любители приключений оценивают по курсу 1920 года в 150 миллионов российских рублей. Выходит, что состояние эмира они переоценили в 1,5 раза. Почему такое несоответствие?

Постараемся разобраться в этом вопросе. Возвращаясь к началу нашего повествования, мы знаем, что, как утверждают некоторые авторы, эмир вывез и спрятал в горах всю свою казну - 10 тонн золота. Мог ли он это сделать, привлекая для этой операции пару десятков людей. Думается, что нет. Во-первых, чтобы вывезти такой груз надо не менее сотни лошадей, не считая кавалеристов-охранников. А это уже целый караван. Незамеченным он не смог бы пройти и небольшое расстояние, не говоря уже о том, что груз был спрятан в отрогах Гиссарских гор.

Во-вторых, вернувшись в Бухару, эмир, уничтожив всех свидетелей, почему-то не рассказал своим близким о том, где спрятано сокровище. А ведь он должен был это сделать на случай свержения или того хуже - убийства. Ведь сыновья должны были сменить его на престоле, и государева казна им была необходима. Эмир не мог этого не понимать.

В-третьих, сбежав в Гиссар после свержения, эмир начал рекрутировать в армию местное население. Но чтобы полностью всех вооружить, у него не хватало средств. Для этого он обложил дополнительными поборами жителей Восточной Бухары, однако сумел вооружить только третью часть своего нового войска.

В-четвертых, Алимхана не оставляла надежда на помощь из-за рубежа. Так, в письме к королю Великобритании 12 октября 1920 года он писал, что надеется на поддержку Его Величества и ждет помощи от него в сумме 100 тысяч фунтов стерлингов, 20 тысяч ружей с боеприпасами, 30 орудий со снарядами, 10 аэропланов и 2 тысячи солдат англо-индийской армии. Однако Англия, не желавшая идти на прямое обострение с большевиками, опасаясь, что они могут продолжить свое наступление и установить советскую власть в Афганистане, не стала оказывать помощи эмиру.

В-пятых, Саид Алимхан не пытался, как некоторые представляют, переправить свой, якобы, спрятанный золотой запас в Гиссарских горах в Афганистан, т.к. он не доверял ни одному из своих курбаши, даже Энвер-паше и Ибрагимбеку. Кроме того, если бы даже эмир и поручил им эту миссию, она была обречена на провал, поскольку такой караван нельзя было незаметно провести по советской территории, к тому же переправить через Пяндж. Для этого надо было подготовить широкомасштабную войсковую операцию. Но для ее реализации, как показала история, у эмира не было ни сил, ни средств.

В-шестых, если бы у эмира все же и были спрятаны сокровища, то он мог в 20-30-е годы попытаться их вывезти с помощью зарубежных стран и международных организаций. Но и в этом случае он не предпринял ни одной попытки. Известны несколько перехваченных писем Саида Алимхана, адресованных зарубежным политическим деятелям, но ни в одном из них он не упоминает о наличии золотого схрона.

В-седьмых, отсутствие наличных средств не позволяло бухарскому эмиру оказывать материальную помощь своим курбаши. Так, после задержания на территории Таджикистана верховного курбаши Ибрагимбека, он на допросе 5 июля 1931 года в Ташкенте с нескрываемым возмущением признался, что в декабре 1930 года он писал эмиру Алимхану: «Семь лет (имеется в виду период 1920-1926 гг. - авт.) по твоему приказу я воевал против советской власти своими средствами и силами, постоянно получая всякого рода обещания о помощи, но так и не дождался их выполнения».

Таким образом, все вышеизложенное приводит к мысли, что золота эмира массой в 10 тонн, как нам думается, все же не существовало. В то же время у Саида Алимхана, конечно же, существовала своя казна, которую он сумел вывезти из Бухары. Ведь не случайно, во время бегства из Бухары, его сопровождали гвардейцы численностью не менее тысячи человек. Однако, как известно, на лошадях много не вывезешь. Привлечь же для этой цели верблюдов эмир не мог, поскольку они хоть и грузоподъемные, но весьма тихоходны. А эмиру нужна была мобильная группа, чтобы на случай погони ему не пришлось бы бросить караван. Вывезенные же им финансовые средства и драгоценности, думается, это процентов 15-20 от общей части казны, нужны были Саиду Алимхану на самые необходимые расходы: денежное довольствие гвардейцам, закупки вооружения, содержание своего административного аппарата и вновь набранного гарема и т.д.

Кроме того, не нужно сбрасывать со счетов тот аргумент, что эмир не думал покидать Бухару на длительный срок и ждал случая взять реванш за поражение. Ведь неслучайно, в Восточной Бухаре он объявил мобилизацию и обратился с меморандумом в Лигу наций о вынужденном объявлении войны большевикам.

Но время работало против Саида Алимхана. Большевики, взяв власть в Бухаре, захватили и большую часть оставшейся казны династии Мангитов. Эти сокровища и были переданы в Народный комиссариат финансов Туркестанской АССР.


Дальнейшую судьбу казны бухарского эмира, доставленную в Ташкент, нам проследить не удалось. Однако нетрудно догадаться, что вскоре драгоценности были отправлены в Москву. Гражданская война в России еще продолжалась, и чтобы снабжать всем необходимым Красную Армию, сокровища бухарского эмира пришлись очень даже кстати. Для этого драгоценные камни были изъяты из золотых украшений, а последние переплавлены в металл. Таким образом, вещи, которые представляли высокую художественную и историческую ценность, были навсегда утеряны. Хотя отдельные раритетные экземпляры во время перевозки могли быть «утеряны», и теперь хранятся в каких-либо коллекциях, собственники которых в целях личной безопасности, как правило, остаются инкогнито.

Пенджикент - старинный город, расположенный в горах Таджикистана. Совсем рядом - Бухара, неподалеку - граница с Киргизией, рукой подать - пустыни Туркмении. Все эти земли до 1920 года входили в состав Бухарского эмирата. В бездонных подвалах Арка - крепости, царящей над городом, за сотни лет скопились неисчислимые богатства. Каждый из трех миллионов подданных эмира должен был платить налоги в казну. Но больше всего золота поступало в казну из эмирских копей на берегу Зеравшана. За год в подземные хранилища бухарской крепости поступало свыше тридцати миллионов золотых тилпя. А расходы эмирата за этот же период составляли всего три миллиона - в основном на армию и закупку оружия. Разница оставалась в казне эмира.
В августе 1920 года для эмирата наступили тяжелые времена. События в России всколыхнули народные массы. Готовилось восстание. В небе над Бухарой все чаще появлялись аэропланы-разведчики с красными звездами на крыльях. А однажды прилетел даже четырехмоторный «Илья Муромец» - Красная Армия приближалась. Надо было не только уносить ноги, но и вывозить богатства, накопленные династией Мангытов…

ПОТОМОК СТАРИННОГО РОДА

Первый раз я встретил Масуда в Пенджикенте почти двадцать лет назад. Он занимался здесь раскопками древнего городища. От него я и узнал, какой же была дальнейшая судьба бухарских сокровищ…
— У эмира Сида Алимхана был доверенный человек - дервиш Даврон. Однажды его привели во дворец ночью, чтобы не видели лишние глаза. В покоях повелителя, кроме самого владыки, дервиш встретил еще одного человека - эмирского телохранителя полковника Тксобо Калапуша. Был там и начальник эмирской артиллерии топчибаши Низаметдин. Но его эмир спрятал в соседней комнате. Невидимый, он слышал всю беседу.
Решали, как спасти сокровища. Золота было так много, что для каравана понадобилось бы около сотни вьючных лошадей, каждая из которых могла нести хурджины с пятью пудами золота в каждом. Общая стоимость эмирского достояния превышала 150 миллионов золотых рублей по ценам того времени.
Куда гнать караван? В Кашгар? Там английское консульство, которым руководил старый знакомый эмира - консул мистер Эссертон. Но дервиш Даврон побывал уже в Кашгаре, и вести, которые он привез, были неутешительны. Письмо эмира просто испугало консула. Что такое английское консульство в Кашгаре? Маленький домик в тенистом саду на окраине Урумчи. Вся его охрана - британский флаг и несколько вооруженных винтовками сипаев. А кругом бандитские шайки, терро- ризирующие Кашгар, восстание в Синьцзяне, война в Туркестане, общая нестабильность. Принять в таких условиях караван с золотом - значит навлечь несчастье на свою тихую обитель.
Эссертон был профессиональным дипломатом и принял, как ему казалось, мудрое решение: пусть думает и решает начальство. В Дели, во дворец вице-короля Индии, ушла шифровка с изложением ситуации.
Но в Дели тоже сидели чиновники. И они также прекрасно понимали весь риск и всю ответственность, связанные с подобным делом. В случае их согласия получится, что британское правительство гарантирует сохранность эмирской казны. А если она достанется бандитам? Придется всю стоимость утраченного выплатить эмиру за счет Британской империи. Нет, на такой риск вице-король Индии пойти не мог. Поэтому английский консул написал эмиру письмо, составленное в самых изысканных выражениях. В нем он клялся в горячей дружбе и желал всего самого лучшего, лишь в конце - с огромным сожалением - заметил, что не сможет принять и хранить казну повелителя Бухары.
Теперь собравшимся той ночью во дворце надо было решить, куда направить караван - в Иран или в Афганистан. Идти с таким караваном в Иран, в Мешхед, было опасно - ситуация в Закаспии оставалась напряженной. Приняли другое решение. В первой декаде сентября 1920 года ночью караван из нескольких сот лошадей и верблюдов, груженных сокровищами Бухары, запасами воды и продовольствия, двинулся на юг. Охрану составляли эмирские гвардейцы, которыми командовал Таксобо Калапуш. Рядом с ним, стремя в стремя, ехал и дервиш Даврон.
У города Гузар резко свернули влево и у самого Лангара углубились в предгорья Памира.
Караван разделился. Вооруженная охрана во главе с Калапушем, вьючные животные с припасами и водой остались в долине. В одну из горных расщелин углубились верблюды и лошади, груженные золотом, и сопровождающие их погонщики. Впереди ехали Даврон и еще два дервиша.
Минули сутки с момента ухода Даврона и его спутников, затем вторые. Встревоженный Калапуш поднял своих людей и направился по следу каравана. Пройдя несколько километров по тесной извилистой расселине, всадники обнаружили несколько трупов. Это были погонщики. А еще через некоторое время наткнулись на самого Даврона и двух его спутников. Все трое были ранены. Даврон рассказал, что случилось. Кто-то из погонщиков проведал, что находится в переметных сумах и вьюках, и сообщил своим товарищам. Они решили убить Даврона со спутниками и завладеть сокровищем. Произошла схватка, но Даврону и его друзьям удалось отбиться. Несмотря на раны, они спрятали вьюки с золотом в неприметной пещере. Калапуш осмотрел ее и остался доволен. Не доверяя никому, эмирский телохранитель сам завалил камнями вход в пещеру и отогнал лошадей и верблюдов назад в долину.
Дервишам перевязали раны, усадили на коней. Теперь только они да Калапуш знали, где спрятаны эмирские ценности. Когда горы остались позади, Даврон почувствовал себя совсем плохо и захотел заехать в родной кишлак - это было почти по дороге. Калапуш великодушно согласился, но утром, когда наступил час молитвы, три фигуры не поднялись с земли. Даврон и его друзья-дервиши остались там навеки. Верный Калапуш выполнил секретный приказ эмира: никто не должен знать тайны клада.
— Тебе так хорошо известно, что произошло в этих местах восемьдесят лет назад, - сказал я Масуду. - Откуда?
— Я сам из этих мест. А Даврон был одним из моих предков. В нашей семье из поколения в поколение передавалась эта история. Еще мальчишкой я слышал ее и тогда же поклялся себе, что найду этот клад, хотя он и принес столько несчастий нашей семье.

СУДЬБА СОКРОВИЩА

— Как археолог, я мог заниматься поисками, ни у кого не возбуждая подозрений, - продолжал Масуд. - Расскажу тебе, что было потом…
На четвертые сутки караван возвратился в Бухару. В Караулбазаре уставших всадников радостно приветствовали топчибаши Ниэаметдин и его воины. После плова и зеленого чая легли спать, чтобы пораньше прибыть в священную Бухару. Однако утром коней оседлали только воины командующего эмирской артиллерией. Все спутники Калапуша - кроме него самого - были убиты.
Эмир милостиво встретил своего телохранителя. Подробно расспросил о дороге, о том, как нашли тайное место, как прятали сокровище и маскировали тайник. Особо интересовало повелителя, не остались ли живые свидетели. «Нет, отвечал Калапуш, - теперь на земле только двое знают тайну: повелитель и я. Но в моей верности владыка не сомневается…»
Конечно же, эмир не сомневался… в том, что тайна, известная двоим, - наполовину не тайна. И той же ночью обласканного эмиром Калапуша удавил дворцовый палач.
Всего двое суток прошло со дня его смерти, на дворцовых конюшнях стали седлать коней - эмир решил бежать. О бывшем его телохранителе никто даже не вспоминал. Теперь рядом с эмиром скакал начальник артиллерии - Низаметдин.
Через день пути где-то в степи из свиты эмира раздался выстрел. Топчибаши рухнул на землю. Не осталось никого, кроме бывшего повелителя священной Бухары, кто бы что-то знал о караване с золотом.
С отрядом в сотню сабель он пересек границу с Афганистаном. Из всего многомиллионного сокровища у него остались лишь две лошади, навьюченные переметными сумами с золотыми слитками и драгоценными камнями.
Шли годы. Эмир жил в Кабуле, но сокровище, оставленное за Пянджем, не давало ему спать. Все двадцатые годы почти каждый месяц на территорию Средней Азии проникали басмаческие шайки. Многие из них стремились в район, где был спрятан клад. Но басмачам не везло. Уничтожив посевы и убив нескольких активистов, они возвращались в Афганистан. Однако эмир не успокаивался. В 1930 году границу перешла банда Ибрагим-бека. С ним было пятьсот сабель. Но, захваченный в плен, он был казнен, его отрубленную голову отправили в 1931 году в Москву, в ЧК.
Оставшиеся в живых члены разгромленной банды Ибрагим-бека продолжали поиски клада. Кто-то решил, что тайное место должны знать родственники Даврона или Калапуша. И те стали погибать. После пыток были убиты почти все братья и сестры Даврона. Кишлак, где жили родичи Калапуша, был сожжен, вырезаны все его жители.
— Даврон был родственником моего деда, - признался мне недавно Масуд. - От него я узнал всю эту историю. И сейчас есть люди, интересующиеся моими поисками. Вначале (я был моложе тогда и наивнее) вокруг меня терся некий Тимур Пулатов из Бухары. Он из кожи лез, стараясь помочь в моих поисках. А кончилось тем, что украл несколько схем уже пройденных маршрутов и удрал с ними, как ни странно в Москву. Недавно я встретил его на улице. Знаешь эту компанию, что в восточных халатах сидит на тротуарах, выпрашивая милостыню. Так вот вожачком у них Пулатов по прозвищу «Ишачий граф»…
После кражи я стал делить свои схемы на несколько частей и прятать их в разных местах. Основное, конечно, держу в голове. Ведь район, где спрятан клад, занимает всего 100 квадратных километров. За два десятка лет я изучил его подробнейше.
— И нашел?..
Масуд загадочно молчит. Затем произносит:
— Знаешь, десять тонн золота трудно найти, но и спрятать его было трудно. Времени оставалось для этого мало. Неглубоко спрятано. Значит - чуткие приборы обнаружат. И они у меня уже есть. Только время сейчас неспокойное. Сейчас туда соваться опасно…
Трудную жизнь прошел этот человек, одержимый своей страстью. Он почти достиг успеха, но у самого порога вынужден остановиться. Только я уверен - ненадолго.

последний эмир Бухары, правивший до захвата Бухары большевиками 30 августа 1920 года, представитель династии Мангыт

Хотя Бухара имела статус вассального государства Российской империи, Алим-хан руководил внутренними делами своего государства как абсолютный монарх.

В тринадцать лет Алим-хан был послан своим отцом Абдулахад-ханом в Санкт-Петербург на три года для изучения науки управления государством и военного дела. В 1896 году он вернулся, получив в России подтверждение статуса наследного принца Бухары.

Через два года он занял должность губернатора Насефа, пробыв в ней двенадцать лет. Следующие два года он управлял северной провинцией Кармина, до смерти своего отца в 1910 году. В 1911 году был произведён в Свиты Его Императорского Величества генерал-майоры.

Взошел на престол в 1910 году. Начало правления было многообещающим: он объявил, что не принимает подарков, и категорически запретил чиновникам и должностным лицам брать взятки от народа и использовать налоги в личных целях. Однако со временем ситуация изменилась. В результате интриг сторонники реформ проиграли и были высланы в Москву и Казань , и Алим-хан продолжил правление в традиционном стиле, укрепляя династию.

В числе известных людей, бывших в окружении эмира до весны 1917 года, был один из первых узбекских генералов царской армии России Мирбадалев, Мир Хайдар Касымович.

На деньги Эмира Бухарского в Санкт-Петербурге были выстроены Санкт-Петербургская соборная мечеть и Дом Эмира бухарского. 30 декабря 1915 года произведён в генерал-лейтенанты по Терскому казачьему войску и назначен генерал-адъютантом.

Когда большевики заняли Бухару, он бежал на восток Бухарского эмирата, а затем в Афганистан . Умер в Кабуле .

Награждён орденом Александра Невского. Награжден орденом Св. Владимира (на приведенной цветной фотографии на халате эмира отчетливо видна звезда этого ордена с девизом "Польза, честь и слава")

Сын бухарского эмира Шахмурад (принял фамилию Олимов) отрёкся от отца в 1929 году. Служил в Красной Армии, в 1960-х преподавал в Военной академии имени Фрунзе.

У Бухарского эмира не было 10 тонн золота — таджикские ученые

Удивительный документ обнаружили таджикские ученые — профессор исторических наук Назаршо Назаршоев и доцент исторических наук Абдулло Гафуров — во время работы в Российском государственном архиве социально-политической истории (бывший архив ЦК КПСС). Опись, отпечатанная на пишущей машинке, объемом 48 листов, перечисляла материальные ценности бухарского эмира, сообщает Asia-Plus.

ПРАКТИЧЕСКИ ежегодно в СМИ и в Интернете появляются статьи писателей, публицистов, ученых и просто любителей истории, в которых они высказывают гипотезы и предположения о местонахождении золота династии Мангытов. Эта тема является актуальной с момента свержения последнего бухарского эмира Саида Мира Алимхана. Причем, авторы статей стараются, как правило, приписать эмиру как можно больше богатства. Но все, как правило, пишут, что он до своего бегства из Бухары заблаговременно вывез 10 тонн золота на сумму 150 миллионов по тем временам российских рублей, что на сегодняшний день эквивалентно 70 миллионам долларов США.

Все это сокровище, как утверждается, было спрятано где-то в пещерах Гиссарского хребта. При этом по одной из версий, Саид Алимхан избавился от лишних свидетелей по классическому сценарию: погонщики, которые знали о ценном грузе, были уничтожены доверенным лицом эмира дервишем Давроном и его подручными. Затем последних лишил жизни личный телохранитель эмира Карапуш с гвардейцами, а вскоре сам Карапуш, доложивший эмиру об успешном завершении операции и посвятивший светлейшего в тайны захоронения клада, той же ночью в опочивальне дворца был удавлен личным палачом эмира. Исчезли и гвардейцы — их также умертвили.

В 20-30гг. группы вооруженных всадников, насчитывавшие десятки, а то и сотни человек, проникали на территорию Таджикистана с целью поиска клада. Однако все эти вылазки оказались тщетны. Поиски сокровища нелегально продолжились и в последующие годы. Но клад так и не был обнаружен.

Так существовал все-таки клад, замурованный в Гиссарском хребте? Задавшись таким вопросом, авторы данной статьи решили провести собственное расследование. И начали мы с поиска архивных документов, которые могли бы приоткрыть завесу тайны.

В процессе своей работы в Российском государственном архиве социально-политической истории (бывший архив ЦК КПСС) мы обнаружили любопытный документ. Отпечатанный на пишущей машинке, объемом 48 листов, в нем были описаны материальные ценности бухарского эмира.

22 декабря 1920 года, т.е. почти через четыре месяца, после того как был свергнут эмир, члены Государственной комиссии по учету ценностей Бухарской Народной Советской Республики (БНСР) Хайрулла Мухитдинов и Хол-Ходжа Сулейманходжаев доставили на поезде в Ташкент и сдали на хранение в Народный комиссариат финансов Туркестанской АССР ценности, принадлежавшие бухарскому эмиру.

После сдачи ценного груза Государственная комиссия составила соответствующий Акт в двух экземплярах, один из которых передали в Комиссариат финансов Туркестанской республики, а второй — в Назират финансов БНСР.

Ценности, которые были указаны в Акте, имели 1193 порядковых номера (№743 повторяется дважды), упакованы в сундуки и мешки. При вскрытии, они оказались забитыми драгоценными камнями, деньгами, золотом, серебром, медью, одеждой. Из всего этого сокровища мы перечислим только то, что, на наш взгляд, представляет несомненный интерес.

Драгоценные камни были представлены алмазами, бриллиантами, жемчугом, кораллом. Из них: 53 крупных алмаза (вес не указан), 39 бриллиантов крупного размера (138 каратов), более 400 бриллиантов среднего размера (450 каратов), 500 бриллиантов меньше среднего размера (410 каратов), мелкие бриллианты (43 карата). Итого драгоценных камней: 1041 карат, без учета 53 крупных алмазов.

Большинство драгоценных камней инкрустированы в золотые изделия: 1 султан с алмазами и жемчугом, 4 короны, 3 пары серег, 8 брошей, 26 колец, 26 дамских часов, 37 орденов, 11 браслетов, 53 портсигара, 14 поясов с бляхами, 7 звезд (с 5 крупными и средними бриллиантами и 30 мелкими), 43 женских зеркала, орден Белого Орла с 13 бриллиантами, нагрудный портрет Сада Алимхана с 10 крупными и 20.мелкими бриллиантами, бляха с 59 бриллиантами, орден Святого Апостола Андрея Первозванного с 20 бриллиантами, 2 ордена Владимира I степени с 20 бриллиантами и к ним две прицепки с 10 бриллиантами, 5 орденов Станислава I степени с 13 бриллиантами, орден Александра Невского с алмазами, Крест Датский с 14 бриллиантами, Орел Сербский с 5 алмазами, знак «За 25-летнюю службу» с 6 бриллиантами, 3 серебряные персидские звезды с алмазами, 18 серебряных шашек с камнями и эмалью, серебряная пряжка с 21 бриллиантом.

Кроме того, имелись украшения из коралловых бус общим весом 12 фунтов (1 ф. = 0,409кг), жемчужные бусы, обрамленные в золото — 35 ф.

Золото представлено в виде различных украшений — 14 пудов (1п. = 16кг), россыпи — 10 пудов и 4 ф. лома общим весом 4п. и 2 ф., 262 слитка — 12п. и 15ф., российских монет разных достоинств на общую сумму 247600 рублей, бухарских монет на общую сумму 10036 рублей, иностранных монет (1 ф.). В целом, масса золота в украшениях, россыпи, ломе, слитках, монетах, орденах составила 688, 424кг.

Серебро представлено в виде различных предметов и кухонной посуды: вазы, шкатулки, братины, самовары, подносы, ведерки, кувшины, чайники, подстаканники, бокалы, тарелки, кофейники, графины, столовые, десертные и чайные ложки, вилки, ножи. А также музыкальный ящик, различные женские украшения с камнями (не указано, с какими: драгоценными или нет), настольные календари, подзорная труба, бухарские ордена и медали, блюдца, статуэтки, подсвечники, котелки, браслеты, бляхи, портсигары, полоскательницы, часы напольные, часы столовые, доска шахматная с фигурами, супницы, молочники, рюмки, чарки, альбомы, кружки, сахарницы, головные женские уборы, кольца с камнями, ножны, ожерелья, большинство из которых были покрыты эмалью разных цветов, сбруи конские с бляхами.

Но больше всего серебра было представлено в виде слитков и монет в 632 сундуках и 2364 мешках общим весом 6417 п. и 8 ф., что соответствует около 102, 7 тонны.

В 26 сундуках были упакованы бумажные деньги: российские Николаевские на общую сумму 2010 111 рублей, российские Керенские — 923 450 рублей, бухарские — 4 579 980 тилля.

В 180 больших сундуках находилась мануфактура: 63 халата на меху, 46 суконных халатов, 105 — шелковых, 92 — бархатных, 300 — парчовых, 568 — бумажных, 14 различных меховых шкур, 1 пальто с воротником, 10 ковров, 8 кошм, 13 паласов, 47 суконных отрезов, 2897 шелковых отрезов, 52 бархатных отреза, 74 парчовых отреза, 78 шерстяных отрезов, 1156 отрезов из бумажного материала, 415 чалм, 596 разных одеял, 278 шаровар, 1004 рубашки, 436 скатертей, 1228 платков, 746 тюбетеек, 660 пар обуви.

В 8 сундуках были упакованы медные деньги и столовая посуда, общим весом 33 п. и 12 ф.

К Акту имеется приложение, согласно которому все золотые изделия и драгоценные камни прошли экспертную оценку для определения их качества и веса. Оценку давал ювелир Данильсон. Однако, что интересно, вес драгоценных камней, золота и серебра, определенных Данильсоном, является заниженным по сравнению с тем, который приводится в самом Акте.

Мы тоже провели свои подсчеты. По нашим данным, согласно Акту и по курсу сегодняшнего дня, цена эмирского золота (1 тройская унция, или 31,1 грамма = $ 832), если его перевести полностью в лом (688, 424кг), составляет более 18 млн. долларов США. За все серебро, если его тоже перевести в лом (102, 7 тонны), на мировых рынках могли бы сегодня дать свыше 51 млн. долларов (1грамм = $2). За 1041 карат бриллиантов на торговых аукционах «Сотбис» или «Кристи» можно выручить около 34 млн. долларов (1 карат = $32,5 тыс.).

В целом стоимость только этой части казны драгоценностей Мангитов в сумме составляет около 103 млн. долларов, что как минимум на треть перекрывает расчеты поисковиков эмирского клада.

Однако мы бессильны оценить стоимость 53 крупных алмазов (вес не указан), коралловых и жемчужных бус общим весом более 19,2кг.

Что касается алмазов — это самый твердый, красивый и дорогой камень из всех драгоценных камней. В четверке «высших» камней (алмаз, сапфир, изумруд, рубин) он стоит на первом месте. Алмазы всегда ценились безумно высоко не только за красоту и редкость, но и за мистические свойства, которыми они якобы обладали. Самые дорогие алмазы имеют показатели 1/1, то есть, нет цвета, нет дефектов. Из древности пошло название для таких камней «бриллианты чистой воды», т.к. чтобы отличить натуральный кристалл от подделки, его бросали в чистую воду, и он терялся в ней. Следовательно, на наш взгляд, только алмазы бухарского эмира по своей ценности могли бы превосходить все остальные ценности казны.

А можно ли вообще оценить золотые украшения с драгоценными камнями, ведь они все имеют большую художественную ценность. Чего стоит российский орден Святого Апостола Андрея Первозванного. В 2006 году на аукционе «Сотбис» за этот орден давали 428 тысяч долларов. Или единственный в своем роде нагрудный портрет Саида Алимхана, обрамленный 10 крупными и 20 мелкими бриллиантами.

И вот весь этот ценный груз из Бухары был доставлен в Ташкент. И он, вне всякого сомнения, являлся частью казны Саида Алимхана. Однако эти данные не дают ответа на вопрос: это полное состояние эмира или же только его часть? Дело в том, что вся казна Бухарского эмирата состояла, по разным оценкам, из 30-35 миллионов тилля, что соответствовало примерно 90-105 миллионам российских рублей. А 10 тонн золота любители приключений оценивают по курсу 1920 года в 150 миллионов российских рублей. Выходит, что состояние эмира они переоценили в 1,5 раза. Почему такое несоответствие?

Постараемся разобраться в этом вопросе. Возвращаясь к началу нашего повествования, мы знаем, что, как утверждают некоторые авторы, эмир вывез и спрятал в горах всю свою казну — 10 тонн золота. Мог ли он это сделать, привлекая для этой операции пару десятков людей. Думается, что нет. Во-первых, чтобы вывезти такой груз надо не менее сотни лошадей, не считая кавалеристов-охранников. А это уже целый караван. Незамеченным он не смог бы пройти и небольшое расстояние, не говоря уже о том, что груз был спрятан в отрогах Гиссарских гор.

Во-вторых, вернувшись в Бухару, эмир, уничтожив всех свидетелей, почему-то не рассказал своим близким о том, где спрятано сокровище. А ведь он должен был это сделать на случай свержения или того хуже — убийства. Ведь сыновья должны были сменить его на престоле, и государева казна им была необходима. Эмир не мог этого не понимать.

В-третьих, сбежав в Гиссар после свержения, эмир начал рекрутировать в армию местное население. Но чтобы полностью всех вооружить, у него не хватало средств. Для этого он обложил дополнительными поборами жителей Восточной Бухары, однако сумел вооружить только третью часть своего нового войска.

В-четвертых, Алимхана не оставляла надежда на помощь из-за рубежа. Так, в письме к королю Великобритании 12 октября 1920 года он писал, что надеется на поддержку Его Величества и ждет помощи от него в сумме 100 тысяч фунтов стерлингов, 20 тысяч ружей с боеприпасами, 30 орудий со снарядами, 10 аэропланов и 2 тысячи солдат англо-индийской армии. Однако Англия, не желавшая идти на прямое обострение с большевиками, опасаясь, что они могут продолжить свое наступление и установить советскую власть в Афганистане, не стала оказывать помощи эмиру.

В-пятых, Саид Алимхан не пытался, как некоторые представляют, переправить свой, якобы, спрятанный золотой запас в Гиссарских горах в Афганистан, т.к. он не доверял ни одному из своих курбаши, даже Энвер-паше и Ибрагимбеку. Кроме того, если бы даже эмир и поручил им эту миссию, она была обречена на провал, поскольку такой караван нельзя было незаметно провести по советской территории, к тому же переправить через Пяндж. Для этого надо было подготовить широкомасштабную войсковую операцию. Но для ее реализации, как показала история, у эмира не было ни сил, ни средств.

В-шестых, если бы у эмира все же и были спрятаны сокровища, то он мог в 20-30-е годы попытаться их вывезти с помощью зарубежных стран и международных организаций. Но и в этом случае он не предпринял ни одной попытки. Известны несколько перехваченных писем Саида Алимхана, адресованных зарубежным политическим деятелям, но ни в одном из них он не упоминает о наличии золотого схрона.

В-седьмых, отсутствие наличных средств не позволяло бухарскому эмиру оказывать материальную помощь своим курбаши. Так, после задержания на территории Таджикистана верховного курбаши Ибрагимбека, он на допросе 5 июля 1931 года в Ташкенте с нескрываемым возмущением признался, что в декабре 1930 года он писал эмиру Алимхану: «Семь лет (имеется в виду период 1920-1926 гг. — авт.) по твоему приказу я воевал против советской власти своими средствами и силами, постоянно получая всякого рода обещания о помощи, но так и не дождался их выполнения».

Таким образом, все вышеизложенное приводит к мысли, что золота эмира массой в 10 тонн, как нам думается, все же не существовало. В то же время у Саида Алимхана, конечно же, существовала своя казна, которую он сумел вывезти из Бухары. Ведь не случайно, во время бегства из Бухары, его сопровождали гвардейцы численностью не менее тысячи человек. Однако, как известно, на лошадях много не вывезешь. Привлечь же для этой цели верблюдов эмир не мог, поскольку они хоть и грузоподъемные, но весьма тихоходны. А эмиру нужна была мобильная группа, чтобы на случай погони ему не пришлось бы бросить караван. Вывезенные же им финансовые средства и драгоценности, думается, это процентов 15-20 от общей части казны, нужны были Саиду Алимхану на самые необходимые расходы: денежное довольствие гвардейцам, закупки вооружения, содержание своего административного аппарата и вновь набранного гарема и т.д.

Кроме того, не нужно сбрасывать со счетов тот аргумент, что эмир не думал покидать Бухару на длительный срок и ждал случая взять реванш за поражение. Ведь неслучайно, в Восточной Бухаре он объявил мобилизацию и обратился с меморандумом в Лигу наций о вынужденном объявлении войны большевикам.

Но время работало против Саида Алимхана. Большевики, взяв власть в Бухаре, захватили и большую часть оставшейся казны династии Мангитов. Эти сокровища и были переданы в Народный комиссариат финансов Туркестанской АССР.

Дальнейшую судьбу казны бухарского эмира, доставленную в Ташкент, нам проследить не удалось. Однако нетрудно догадаться, что вскоре драгоценности были отправлены в Москву. Гражданская война в России еще продолжалась, и чтобы снабжать всем необходимым Красную Армию, сокровища бухарского эмира пришлись очень даже кстати. Для этого драгоценные камни были изъяты из золотых украшений, а последние переплавлены в металл. Таким образом, вещи, которые представляли высокую художественную и историческую ценность, были навсегда утеряны. Хотя отдельные раритетные экземпляры во время перевозки могли быть «утеряны», и теперь хранятся в каких-либо коллекциях, собственники которых в целях личной безопасности, как правило, остаются инкогнито.

СЫН и ВНУК

Сын эмира Бухарскаго Саид-Алим-хана генерал-майор Шахмурад Олимов (если определять национальность по отцу, то - мангыт, монгольское племя, отец вел родословную от Чингизхана). После разгрома Бухарского эмирата и бегства эмира в Афганистан воспитывался в Советской России, подростком выезжал на обучение в Германию, владел немецким языком. Нигде не удалось найти дату рождения и смерти, примерно — 1910 г. р. Обучался в военном училище и в Военно-инженерной академии им. Куйбышева. Писал письмо-отречение от отца примерно в 1929-1930 гг., что вполне объяснимо, т. к. Саид-Алим-хан оставался противником советской власти и приветствовал вторжение Гитлера.

Шахмурад Олимов - участник ВОВ, после ранения потерял ногу, преподавал в академии имени Куйбышева, дослужился до звания генерал-майора. Умер в Москве, точной даты смерти пока установить не удалось.

ДЕД

Эмир бухарский Сеид-Абдул-Ахад-хан

Большинство крымчан на слова «эмир бухарский» откликнутся одинаково: это же из знаменитой книги Леонида Соловьева о вечном страннике и насмешнике Ходже Насреддине! Правильно, но образ жадного и жестокого правителя писатель лепил с целой династии повелителей Бухары, а какими были в действительности последние из них? Историки, услышав этот же вопрос, непременно уточнят, какой именно эмир имелся в виду, и при имени Сеид-Абдул-Ахад-хан тут же откликнутся: как же, достойный был человек, прославившийся щедростью и добротой. А уж как любил Крым и сколько сделал для него…

Невероятный правитель

Чуть ли не полтора десятилетия подряд, с конца XIX века, газеты полуострова с завидным постоянством отмечали в своих корреспонденциях эмира бухарского. То писали об очередном его прибытии на Южный берег, то имя эмира появлялось в списке почетных членов разных благотворительных обществ, то в заметке о помощи бедным, погорельцам или голодающим мелькало упоминание о щедром пожертвовании повелителя Бухары благородной.

Сеид-Абдул-Ахад-хан на бухарский престол вступил совсем молодым, ему было 26 лет, и правление его началось неожиданно как для подданных, так и для придворных, привыкших к железной руке предыдущего правителя. Новый эмир отменил пытки, упразднил рабство и страшные подземные тюрьмы-зинданы, сузил ассортимент смертных казней — а их к тому времени насчитывалось немало, многие были долгими и мучительными. Именно с этого момента в Бухару в буквальном смысле слова хлынули деньги: немало русских промышленников заинтересовались залежами меди, железа, золота. Новый правитель поддерживал развитие банков, построил железную дорогу, телеграф. Для консервативной и мало отзывчивой на все новое Азии все, что делал эмир бухарский, казалось невероятным.

Звезды над полуостровом

В отличие от многих своих предшественников, эмир бухарский был легок на подъем, часто наезжал в Москву, Петербург, Тифлис, Киев, Одессу, а потом попал в Крым и с 1893 года каждое лето проводил в Ялте. Бывал он также в Севастополе и Бахчисарае.

Вот как описывали Сеид-Абдул-Ахад-хана крымские газеты: «Эмир выше среднего роста, на вид не более 45-ти лет. Очень хорошо сложен. Обладает приятным грудным баритоном; из-под его белоснежной чалмы блестят большие черные глаза, а его подбородок украшает небольшая окладистая борода. Хороший ездок. Обладает необыкновенной физической силой...».

Эмир бухарский очень любил награждать даже за незначительные услуги или просто понравившегося ему человека. Ничего удивительного, что, когда он регулярно стал наезжать в Ялту, многие видные горожане смогли засверкать орденами «Золотая звезда Бухары», которые щедро раздавал эмир. Одна из самых курьезных историй, связанных с подобным награждением, произошла в семействе Юсуповых. Они часто навещали эмира бухарского в Ялте, а тот несколько раз приезжал к ним в Кореиз. Во время одного из таких визитов представитель младшего поколения, Феликс Юсупов, решил продемонстрировать парижскую новинку для розыгрышей: на блюде подали сигары, и, когда эмир и его свита принялись их раскуривать, табак вдруг загорелся и… стал постреливать звездочками фейерверка. Скандал был страшный — не только оттого, что высокий гость оказался в смешном положении, сначала ведь и гости, и домашние, не знавшие о розыгрыше, решили, что на правителя Бухары совершено покушение. Но через несколько дней эмир бухарский сам отпраздновал примирение с Юсуповым-младшим… наградив его орденом с бриллиантами и рубинами.

Часто гостил повелитель Бухары в Ливадии, когда туда приезжало императорское семейство, а также в Суук-Су, у Ольги Михайловны Соловьевой. Это волшебной красоты местечко (теперь оно составляет часть детского лагеря «Артек»), эмира бухарского просто покорило. Он даже хотел купить его и предлагал хозяйке за дачу 4 миллиона рублей — огромные по тем временам деньги, но Ольга Соловьева не согласилась расстаться с Суук-Су.

Ничего удивительного, что, полюбив Южный берег Крыма, эмир бухарский решил построить здесь собственный дворец. Ему удалось купить участок в Ялте, где был заложен сад и выстроено великолепное здание (впоследствии оно стало одним из корпусов санатория для моряков Черноморского флота). Интересно, что сначала планировалось отдать заказ на строительство знаменитому Николаю Краснову, благодаря которому Южный берег украсился множеством архитектурных жемчужин. В фондах Алупкинского дворца-музея сохранились два эскиза и сметы к ним, выполненные Красновым для эмира бухарского. Один представляет собой итальянскую виллу, второй — восточный дворец со стрельчатыми окнами и восточным орнаментом. Но то ли бухарскому правителю не приглянулись оба варианта, то ли он хотел поддержать городского архитектора Ялты Тарасова, которого неплохо знал, но дворец стал строить последний. Здание с куполами, башнями и беседками действительно украсило Ялту, сам эмир назвал имение «Дилькисо», что в переводе означает «обворожительный».

Дворец пережил и своего сиятельного владыку, и хаос Гражданской войны, в котором не уцелели многие усадьбы, его при отступлении в 1944 году сожгли гитлеровцы, но все-таки эта память об эмире бухарском в Ялте сохранилась.

Улица имени Сеид-Абдул-Ахад-хана

Став сезонным жителем Ялты, Сеид-Абдул-Ахад-хан сразу заинтересовался общественной жизнью города: состоял в «Обществе помощи недостаточным ученикам и ученицам ялтинских гимназий», жертвовал деньги «Обществу помощи бедным татарам Южного берега», интересовался сохранением древностей Крыма, несколько раз был участником выставок животноводства. Дело в том, что высокое положение не мешало эмиру бухарскому быть знатоком овцеводства, его стада каракулевых овец были лучшими на родине, он лично торговал каракулем, поставляя на мировой рынок около трети продукции.

В 1910 году он на свои деньги построил городскую бесплатную лечебницу для приходящих больных. Это был очень щедрый подарок городу, в большом двухэтажном доме размещались лаборатории, комнаты для служащих, хирургические и гинекологические кабинеты, приемная на сто человек. Накануне открытия больницы он в очередной раз нанес визит семье Николая II в Ливадии, чтобы попросить высочайшего соизволения назвать лечебницу именем цесаревича Алексея. Эмир бухарский много лет был для Ялты своеобразным символом щедрости, за заслуги перед городом его избрали почетным гражданином и даже назвали его именем одну из улиц.

К слову, и многим другим городам, не только в Крыму, было за что благодарить эмира бухарского — в Петербурге, например, он построил Соборную мечеть, что обошлось ему в полмиллиона рублей.

Эмир Бухарский Сеид Абдул-Ахад-хан на торжестве закладки мечети в Санкт-Петербурге 3 февраля 1910 года. Рядом с эмиром — глава мусульманского духовенства ахун Г. Баязитов. По фотографии К. Булла.

Соборная мечеть в Санкт-Петербурге (современный вид)

Во время Русско-японской войны 1905 года Сеид-Абдул-Ахад-хан пожертвовал миллион золотых рублей на постройку военного корабля, который назвали «Эмир Бухарский».

Жизнь этого судна была бурной, но недолгой: во время революции экипаж перешел на сторону большевиков, потом сражался на Каспии (к тому времени его переименовали в «Якова Свердлова») и в 1925 году был разрезан на металл.

Последний из династии

Эмир бухарский Сеид-Абдул-Ахад-хан в последний раз в Крыму побывал незадолго до своей смерти, его не стало в декабре 1910 года: долгая болезнь почек, которая в последние годы мучила его, все-таки поставила точку в его интересной и деятельной жизни. В журнале «Нива» за 1911 год опубликованы некролог и телеграмма российскому императору от нового эмира бухарского, Мир-Алима, одного из сыновей покойного. Он благодарит за соболезнования «по кончины моего родителя и оказанные мне знаки всемилостивейшаго благоволения» и обещает идти по пути начинаний отца.

Увы, несколько лет царствования последнего эмира бухарского были не самыми лучшими для его государства: механизмы многих новаторств, запущенные отцом, крутились уже по инерции. А сам правитель не очень-то был склонен оказывать покровительство прогрессу и наукам. О годах его правления вообще сохранилось немного свидетельств современников, и те рисуют его не с лучшей стороны: поминают леность и равнодушие, а также чрезмерную тягу к земным удовольствиям. Молва приписывала ему гарем в 350 наложниц, которых свозили со всей страны.

В библиотеке Конгресса США хранится коллекция цветных снимков знаменитого фотографа Прокудина-Горского: в начале 1900-х он исколесил всю Россию, от Дальнего Востока до Средней Азии, чтобы запечатлеть на стеклянных фотопластинах свою империю. Есть среди этих снимков и парадный портрет Мир-Алима, эмира бухарского, — в шелковом синем халате с цветами, с саблей, золотым поясом.

Мир-Алим

В лице — отцовские черты, но без тонкости и одухотворенности, что были у прежнего правителя. Он еще не знает, что станет последним из эмиров Бухары и большую часть своей жизни проведет в изгнании, будет жить милостью афганского эмира и умрет в чужой стране. Он еще успеет попросить, чтобы на могильном камне высекли такие слова:

Эмир без родины жалок

и ничтожен

Нищий, умерший на родине, —

воистину эмир.

Может быть, он тогда вспоминал об отце, который оставил о себе добрую память не только на родине.

ОТЕЦ

Эмир бухарский САЙИД АМИР АЛИМ-ХАН

Сейид Мир Мухаммед Алим-хан последний эмир Бухары, правивший до захвата Бухары Красной Армией 2 сентября 1920 года, представитель узбекской династии тюркского рода Мангыт.

Хотя Бухара имела статус вассального государства Российской империи, Алим-хан руководил внутренними делами своего государства как абсолютный монарх.

В январе 1893 г., когда Мир-Алиму исполнилось тринадцать лет, он вместе с отцом прибыл в Санкт-Петербург, где был определен на обучение в элитное императорское высшее военно-учебное заведение - Николаевский кадетский корпус.

Император Александр III утвердил Мир-Алима наследником престола и лично определил программу его обучения, обещав Адуллахад-хану, что сын получит воспитание в соответствии с нормами ислама. Мир-Алим обучался в Петербурге до лета 1896 г. под присмотром Осман-бека караул-беги и персонального воспитателя полковника Демина.

В 1896 году он вернулся, получив в России подтверждение статуса наследного принца Бухары.

Через два года он занял должность губернатора Насефа, пробыв в ней двенадцать лет. Следующие два года он управлял северной провинцией Кармина, до смерти своего отца в 1910 году. В 1910 году император Николай II даровал хану титул Высочество. В 1911 году был произведён в Свиты Его Императорского Величества генерал-майоры.

Трон отца Сайид Алим-хан занял 4 декабря 1910 г. Уже на следующий год после вступления на престол Алим-хан получил от императора Николая II чин генерал-майора царской армии и придворное звание флигель-адъютанта, а в конце 1915 г. был повышен до генерал-лейтенанта и генерал-адъютанта. В сентябре 1916 г. был награжден одной из высших российских наград - орденом Александра Невского. Владел собственностью в России: дачи-дворцы в Крыму, Кисловодске, Железноводске, дома в Санкт-Петербурге. 11 марта 1913 г. в МИДе России, а 14 июня 1914 г. на заседание Госдумы России поднимался вопрос реформы административного устройства Бухарского ханства и присоединении его к России. Однако Николай II отверг эти предложения.

Начало правления было многообещающим: он объявил, что не принимает подарков, и категорически запретил чиновникам и должностным лицам брать взятки от народа и использовать налоги в личных целях. Однако со временем ситуация изменилась. В результате интриг сторонники реформ проиграли и были высланы в Москву и Казань , и Алим-хан продолжил правление в традиционном стиле, укрепляя династию.

В числе известных людей, бывших в окружении эмира до весны 1917 года, был один из первых узбекских генералов царской армии России Мир Хайдар Мирбадалев.

На деньги Эмира Бухарского в Санкт-Петербурге были выстроены Санкт-Петербургская соборная мечеть и Дом Эмира бухарского.

Каменноостровский проспект, дом 44б известен как Дом эмира Бухарского

Построен в 1913 году по проекту С. С. Кричинского для эмира Бухары Сеид-Мир-Алим-хана. Состоит из фасадного корпуса, двух дворовых и связывающих их боковых флигелей. Фасад облицован естественным камнем. Со стороны проспекта облицован желтовато-белым шишимским мрамором, добывавшимся под Златоустом.

Дом эмира Бухарского (двор)

До середины марта 1917 в этом доме размещался 1-й пулемётный запасной полк Петроградского гарнизона, активно участвовавший в Февральской революции. С. С. Кричинский жил в кв. 4 этого дома в 1917—1923.

Архитектор дома Степан Кричинский

30 декабря 1915 года Алим-хан произведён в генерал-лейтенанты по Терскому казачьему войску и назначен генерал-адъютантом.

Захват власти в России большевиками в 1917 г. позволил Алим-хану заявить о полном суверенитете и аннулировать договор 1873 г. о протекторате России. 23 марта 1918 г. Алим-хан подписал мирный договор с РСФСР. Однако, сознавая военную угрозу большевиков, стал интенсивно укреплять бухарскую армию. Для этого были привлечены российские и турецкие офицеры, имевшие боевой опыт. Из турецких и афганских «добровольцев» сформированы пехотный и кавалерийский полки. Алим-хан произвел две военные мобилизации, санкционировал производство холодного оружия и патронов. К августу 1920 г. армия эмирата насчитывала до 60 тысяч бойцов, в т. ч. 15 тысяч пехоты, 35 тысяч конницы, 55 орудий, несколько десятков пулеметов. Тем не менее в результате бухарской «революции», обеспеченной вторжением в пределы Эмирата советских войск Туркфронта под командованием Фрунзе, армия эмира была разгромлена. 2 сентября 1920 г. части Красной Армии РСФСР заняли Бухару и Сайид Алим-хан был свергнут с престола. На территории Бухары была провозглашены Бухарская Народная Советская Республика (1920-1924).

С сентября 1920 г. по февраль 1921 г. Алим-хан находился на территории Восточной Бухары, пытаясь организовать контрнаступление против Советов. Сайиду Алим-хану удалось собрать значительные военные силы в районах Куляба, Гиссара и Душанбе. В середине ноября 1920 г. его войска выдвинулись на запад и заняли Байсун, Дербенд и Шерабад. К концу 1920 началу 1921 гг. численность военных сил Сайида Алим-хана достигла 10 тысяч человек. К армии Алим-хана присоединились отряды Ибрагим-бека, базировавшиеся в районе Локая.

На основе соглашения Бухарской Республики и РСФСР против Алим-хана была организована специальная Гиссарская военная экспедиция, в результате которой его силы были разбиты и он вынужден был бежать в Афганистан.

Сначала Алим-хан остановился в Ханабаде, а в мае 1921 г. прибыл в Кабул. Эмир Афганистана, имевший договор с РСФСР, определил Алим-хану статус почетного пленника с ежегодным выделением средств на его содержание.

В эмиграции торговал каракулем, поддерживал басмачество, к старости почти ослеп, его банковские счета были заблокированы по настоянию властей СССР.

Награждён орденами Святого Александра Невского и Святого Владимира (на приведённой цветной фотографии на халате эмира отчётливо видна звезда этого ордена с девизом «Польза, честь и слава»).

Сейид Алим-хан, 1911, цветная фотография С. М. Прокудина-Горского

Многочисленное потомство (около 300 человек) разбросано по всему миру: они проживают в США, Турции, Германии, Афганистане и других государствах.

Три его сына остались на советской территории. Двое из них Султанмурад и Рахим позднее были убиты, а третий Шахмурад в 1929 г. публично отрекся от своего отца, принял фамилию Олимов . Служил в Красной Армии , участвовал в Великой Отечественной войне (на которой потерял ногу), в 1960-х преподавал в Военной академии .